В средневековой Европе произошел спор между сторонниками номинализма и реализма. Одни (реалисты и идеалисты) утверждали, что у каждой вещи есть предметность и сущность, на что номиналисты отвечали: «Зачем нужна подобная двойственность? Хватит с нас самой вещи.»
Это был конфликт между сакральным методом познания и зарождающейся чисто профанической гносеологией. Спустя несколько столетий профаны (номиналисты) победили. Но что это меняет? Вещи все равно необходимо двоить, и они вопреки мнению номиналистов постоянно двоятся. Жан Парвулеско говорит, что «все, приближающееся к своей сущности, раздваивается». Каждая вещь в холистской методологии, каждое существо (человек, к примеру) — это, как минимум, двойственное явление. С одной стороны, есть нечто, заявляющее (прямо или косвенно) о себе: «Я — (положим),Федя, у меня такой-то цвет волос, я — то-то и то-то, у меня такое-то социальное происхождение, такие-то родители, столько-то я получаю, это я умею, этого не умею, столько-то раз меня забирали в милицию и т.д.» — одним словом, повествует нам о своем актуальном статусе (биография, общие антропологические характеристики, психология, внешние параметры и т.д.). Действительность Феди, включающая в себя все, — это А. Это номинальный Федя, Федя как действительный индивидуум. Нераздвоенный, самотождественный Федя как он есть или принято считать, что он есть.
В сакральной гносеологической модели за Федей всегда есть некто другой, некто, кто живет сквозь Федю, чьей иконой, чьим заместителем, субститутом является Федя. Федя, как и все мы, с точки зрения Традиции и сакральной гносеологии, не более, чем вексель на получение суммы вкладов в «банке полюса». Мы можем не распознать этот вексель или распознать, но «не предъявить к оплате», можем игнорировать его наличие или даже яростно отрицать. Так или иначе, сакральная (холистская) гносеология настаивает на том, что у каждой вещи, у каждого существа, у каждой ситуации есть онтологический двойник (ontologische Doppelgaenger), называемый сущностью или бытием. Этот онтологический двойник и есть полюс (холос). Такой полюс есть у каждого человека, однако, парадокс в том, что, будучи внутри и рядом с нами («ближе, чем наша яремная вена»), он столь же далек от нас, как мы сами далеки от золотого века. Вся наша среда (язык современного мира) устроена в антихолистском духе, в ней торжествуют парадигмы номинализма, и это делает дистанцию между нами и нашим истинным «я» непреодолимо большой, трагически не покрываемой…
Говоря о холизме, мы сталкиваемся с ярко выраженной полярной системой координат. В мире Традиции все: от бытовых мелочей до религиозных культов, от системы познания до гражданских законов, искусств, профессий, ремесел принадлежит единому, холистскому ансамблю. В этом мире, если человек говорил: «Я плотник», это утверждение значило намного больше, чем просто указание на профессию. Ведь Бог тоже, некоторым образом, плотник! По-гречески «материя, из которой вылеплен мир» и «древесина» — одно слово, hule. Отсюда, представление, что любой плотник — немножко «демиург», творец, малое божество. То же можно сказать и про гончара, и про строителя, и про скульптора, и про хлебопашца, и про конструктора, и про изобретателя. Поэтому просто плотника, просто мужика с рубанком в мире Традиции не существовало. Каждый плотник был чем-то еще — ведь его деятельность, помимо хозяйственного, материального, экономического, была наделена символическим значением.
У многих (если не у всех) народов существует традиция сакрального гостеприимства. Дело, конечно, не в том, что носители этой традиции — добрые и общительные люди. За этим стоит серьезная холистская модель. Вспомним Авраама, который принял трех мужей, угощал их и прислуживал им вместе с женой. Три странника оказались ангелами, но Авраам-то об этом не знал! С одинаковым радушием он встречал любого гостя. В книге Майринка «Зеленый лик» иллюстрируется инициатическое учение о том, что случайный гость может оказаться скрытым ангелом. Каждый приходящий человек, каждый появляющийся в сфере традиционного гносеологического сознания предмет может оказаться заместителем высочайших ангелических сущностей. Как говорят каббалисты: «Каждый гость, даже знакомый человек, может оказаться Илией». Мы не можем знать, когда он придет, и поэтому должны быть готовы увидеть в любом пришедшем к нам существе некую иную сущность. Приход гостя — это серьезная символическая и психологическая драма: в наше жилище приходит нечто иное, нечто, последнее значение которого, в сакральном аспекте, мы, наверняка, никогда не можем определить. За этим стоит холистское учение о том, что каждое существо потенциально (или в некотором особом духовном измерении) является не самим собой, а кем-то еще. Можно сказать, что весь метод познания в рамках сакральной цивилизации основан на этом принципе гостеприимства. Мы сталкиваемся с вещью, например, с веткой, с трубой, с кошкой. Рассудочное мышление говорит: «Труба есть труба, А есть А, кошка есть кошка, ветка есть ветка, дерево есть дерево». Сакральное мышление никогда не согласно со столь однозначной квалификацией. Возможно, конечно, что данная конкретная кошка не является посланницей лунных духов, данное дерево не является тайным объектом поклонения, а данная труба ничего кроме забывчивости сантехника, не означает. Но одновременно все эти предметы, даже в самых плотных, предметных, прагматических и несакральных контекстах, могут оказаться носителями дополнительных, неочевидных, несхватываемых сил и сущностей. Даже самая ординарная, серая, потертая кошка, потенциально представляет собой всегда нечто иное. Нет такого мира, нет такой реальности, где бы вещь означала саму себя, где бы кошка была только кошкой. В каждой кошке спит стремление выше…
#Персоналистическая_философия