На фото: Храм святителя Николая «Большой Крест» (г. Москва) — бывший главный храм иосифлянских раскольников.

К весне 1927 года Патриаршая Церковь оказалась в сложном положении. Проводимая властями политика ликвидации ее единого центра (существование которого формально не признавалось) была близка к успеху. Правда, влияние просоветской Синодальной (обновленческой) Церкви к этому времени уже начало спадать: в январе 1927 года доля обновленческих приходов в целом по стране составляла 16,6%. В самой Патриаршей Церкви после смерти Патриарха Тихона нарастали центробежные тенденции. Постоянные аресты иерархов, которые могли возглавить Высшее Церковное Управление, мешали создать стабильный канонический центр. Число Патриарших Местоблюстителей и их Заместителей достигло 13, причем 12 из них находились в ссылке или заключении, а последний – архиепископ Угличский Серафим (Самойлович) оказался настолько малоизвестен, что часть епархий даже не знала о его существовании.

Митр. Сергий (Страгородский), один из Заместителей Патриаршего Местоблюстителя, находясь в заключении, пошел на переговоры с ОГПУ. Под угрозой ликвидации всей иерархии Патриаршей Церкви он согласился выполнить основные требования властей. Митр. Сергий избрал сотрудничество с властями после долгих колебаний и попыток найти наиболее выгодный для Церкви путь ради сохранения преемственности «законного» Православия. Так же как и в стране, обстановка в Ленинградской епархии не отличалась стабильностью. С осени 1926 года в Ленинграде возникло дви­жение сторонников митр. Иосифа, требовавших от властей возвращения митрополита в его епархию. Владыка Иосиф (Иван Семенович Петровых) был назначен митр. Ленинградским в августе 1926 года. Однако в Ленинграде он пробыл меньше трех дней, 13 сентября выехал в Ростов проститься с прежней паствой и, будучи проездом в Москве, был приглашен в ОГПУ. В разговоре с возглавлявшим церковный отдел Е. Тучковым митр. Иосиф отрицательно отнесся к плану легализации Патриаршей Церкви, в результате ему был запрещен выезд из Ростова. В декабре 1926 года, после ареста митр. Сергия, митр. Ленинградский Иосиф занял пост Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, но вскоре сам был арестован и выслан в Моденский Никольский монастырь Устюженского района с запрещением покидать его. Обладая значительным авторитетом и решительным характером, митр. Иосиф продолжал управлять епархией через своих викариев, епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина). Важнейшие события произошли весной и летом 1927 года. Митр. Сергий был освобожден 27 марта, а 7 апреля архиепископ Угличский Серафим передал ему свои местоблюстительские полномочия. Ставший Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергий 10 мая послал в НКВД ходатайство и, получив разрешение на управление Церковью, 18 мая созвал в Москве совещание епи­скопов, на котором выступил с проектом Временного Патриаршего Священного Синода из восьми членов, в том числе архиеп. Хутынского Алексия (Симанского). 20 мая митр. Сергий получил сообщение из НКВД о том, что «препятствий к деятельности этого органа впредь до утверждения его не встречается» (Синод был утвержден в августе). Официальное заседание ВПСС состоялось 25 мая, в тот же день по епархиям было разослано постановление, в котором правящим архиереям предлага­лось организовать при себе временные (до избрания постоянных) епархиальные советы и зарегистрировать их в местных органах власти. При викарных епископах предписывалось утверждать благочиннические советы. Так было положено начало работе по созданию всей церковно-административной структуры Московской Патриархии на законных основаниях.

29 июля митрополит Сергий совместно с членами Синода выпустил «Послание к пастырям и пастве» (Декларация 1927). В научной литературе можно встретить утверждение, что именно Декларация послужила одной из основных причин массового недовольства духовенства и верующих. Однако этот текст существенно не отличался от аналогичных посланий Патриарха Тихона 1923-1925 годов. Декларация митр. Сергия, составленная на высочайшем уровне церковной дипломатии, выглядела сверхлояльной, но фактически не несла почти ничего принципиально нового. Если бы уступки властям ограничились изданием Декларации, оппозиция митр. Сергию, вероятно, была бы не столь значительной, хотя несогласие с текстом этого документа возникло сразу же после публикации. Недовольство посланием митр. Сергия проявилось и в одной из важнейших епархий страны – Ленинградской. В середине августа еп. Гдовский Димитрий (Любимов), прот. Александр Советов, схимон. Анастасия (Куликова) и другие клирики отправили высланному в Моденский монастырь Новгородской губернии митр. Ленинградскому Иосифу послание с выражением своего несогласия с политикой Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Вероятно, по настоянию ОГПУ 13 сентября 1927 митр. Сергий и Синод приняли постановление о переводе ленинградского Владыки на Одесскую кафедру. Однако 28 сентября митр. Иосиф написал об отказе подчиниться указу как неканоничному, принятому под влиянием посторонних факторов и поэтому пагубно сказывающемуся на церковной организации. Это решение было во многом вызвано влиянием его ленинградских сторонников, занявших непримиримую позицию. 3 октября временный управляющий епархией еп. Петергофский Николай (Ярушевич) доложил Синоду о недовольстве в городе в связи с переводом митр. Иосифа. По этому докладу 12 октября было принято постановление, утверждающее прежний указ. Викариям предписывалось прекратить возношение за богослужением имени митр. Иосифа и подчиниться еп. Николаю. Ситуацию обострил указ Сергия от 21 октября о поминовении властей по формуле: «О богохранимой стране нашей, о властях и воинстве ее, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте» и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находящихся в ссылке. Теперь уже не только сторонники митр. Иосифа, но и ряд других епископов стали выражать сомнения в правильности выбранной митр. Сергием линии. Основной причиной недовольства явилось то, что Заместитель Патриаршего Местоблюстителя допустил вмешательство граждан­ских властей в кадровую политику: проведение епископских хиротоний с согласия государственных органов, перемещение архиереев по политическим мотивам, замещение кафедр осужденных епископов и т. п. Легализация Патриаршей Церкви в Ленинграде началась с организации в игуменских покоях Воскресенского Новодевичьего монастыря епархиального совета, который был зарегистрирован облисполкомом 14 ноября. Председателем совета был избран настоятель Троицкого собора прот. Леонид Богоявленский; в его состав, кроме нескольких иереев, вошли два епископа, безоговорочно поддерживавших митр. Сергия, — еп. Петергофский Николай (Ярушевич) и еп. Детскосельский Сергий (Зенкевич), рукоположенный в Москве 31 октября 1927. Вскоре, ввиду серьезности положения, митр. Сергий взял на себя временное управление епархией, что, вероятно, могло бы ослабить нарастающий в городе конфликт. В последних числах октября в кафедральном соборе Воскресения Христова после литургии, совершенной епископами Николаем (Ярушевичем) и Сергием (Зенкевичем), было объявлено, что Заместитель Патриаршего Местоблюстителя берет на себя управление епархией и 6 декабря прибудет в Ленинград и проведет литургию в Лавре. Однако ОГПУ явно недооценило масштабы возможного сопротивления просоветской церковной политике митр. Сергия, и он не получил разрешения властей на приезд в Ленинград. 30 октября митр. Иосиф из Ростова в ответ на постановление Св. Синода от 12 октября отправил новое послание с отказом оставить Ленинградскую кафедру. Уже в ноябре некоторые приходы перестали поминать за богослужением имя митр. Сергия, прекратили приглашать еп. Николая как сторонника сергиевской политики и выделять денежные средства на содержание епархиального руководства. Часть ленинградского духовенства обратилась к архиепископу Феодору (Поздеевскому), не поминавшему митр. Сергия, при приезде послед­него в Ленинград выступить с протестным обращением от лица все­го духовенства. По мнению митр. Иоанна (Снычева), Патриарший Синод со­вершил серьезную тактическую ошибку, слишком поспешно проводя новую церковную политику, без учета подготовленности к ней верующих. Группа духовенства и мирян Ленинграда в надежде предотвратить надвигавшееся разделение и заставить митр. Сергия изменить избранный им курс отослала в начале декабря специальное обращение, составленное настоятелем кафедрального собора профессором о. Василием Верюжским. 12 декабря, делегация представителей ленинградского духовенства и мирян, в которую вошли еп. Димитрий (Любимов), прот. Викторин Добронравов, миряне И.М.Андреевский и С.А.Алексеев (Аскольдов), передала митр. Сергию три протестных послания. Митрополит Сергий принял делегацию. После возвращения делегации в Ленинград еп. Гдовский Димитрий и еп. Нарвский Сергий, взяв на себя инициативу, подписали акт отхода от митр. Сергия (13/26 декабря). Акт об отделении был зачитан в кафедральном храме Воскресения Христова. Уже в январе 1928 года еп. Димитрий объявил митрополита Сергия безблагодатным и потребовал немедленного разрыва молитвенного общения с ним. В ответ Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Синод 30 декабря приняли постановление о запрещении в священнослужении отошедших ленинградских епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), зачитанное в Никольском Богоявленском соборе еп. Николаем (Ярушевичем). С этого времени официальная Церковь стала считать не подчинившихся священнослужителей раскольниками. Решение ленинградских викариев отойти от митр. Сергия было принято самостоятельно, тем не менее, до его официального провозглашения митр. Иосиф благословил готовившийся отход. Во второй половине декабря он писал еп. Димитрию: «Дорогой Владыко! Узнав от М.А. о принятом вами решении, нахожу (после ознакомления со всеми материалами), что другого выхода нет. Одобряю ваш шаг, присоединяюсь к вам, но конечно помочь вам, более существенно, лишен возможности…». Сам же митр. Иосиф оставался пребывать в молитвенно-каноническом общении с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя до февраля 1928. 7 января митр. Иосиф в письме в Ленинград вновь одобрил действия своих викариев: «…Для осуждения и обезвреживания последних действий митр. Сергия (Страгородского), противных духу и благу Св. Христовой Церкви, у нас, по нынешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений…». Государственные власти считали иосифлян своими главными врагами среди всех религиозных течений в Православной Церкви. По мнению ОГПУ, иосифлянское движение имело политическую антиправительственную окраску, выходя за чисто религиозные рамки. Действительно, противники сергианской церковной позиции, направленной на достижение компромисса Церкви и государства, стали оппозиционной властям силой. Так, одним из основных требований всех непоминающих было отстаивание постановления Всероссийского Собора от 15 августа 1918 года о свободе политической деятельности членов Церкви. Иосифлянство, как движение сопротивления, объединяло высших иерархов, рядовых священников и монахов. Среди активных участников движения из мирян были и представители интеллигенции, которые, в соответствии со своими религиозными взглядами, считали, что митрополит Сергий нарушил церковные каноны, и фанатично верующие люди, а также представители разных социальных слоев, недовольных советским режимом. Именно они придавали движению политическую окраску. Иосифлянское движение объединило противников политики митрополита Сергия самых разнообразных религиозных течений: иоаннитов, имяславцев и др., а также священнослужителей разной политической ориентации.

Большое значение для судьбы иосифлянского движения имела позиция находящихся в лагерях и ссылках иерархов, и прежде всего находившихся в заключении на Соловках. Отношение многих Соловецких епископов к Декларации митрополита Сергия первоначально было резко отрицательным. В дальнейшем их позиция изменилась. Страх перед нараставшим расколом Церкви оказался сильнее, и, сделав ряд канонических поправок (которые митрополит Сергий так и не учел), в ноябре 1927 года на собрании 15 архиереев (из 30 находившихся в то время на Соловках) Соловецкие епископы декларацию приняли «в целом» и осудили действия епископа Димитрия (Любимова). По поводу этого разделения архиепископ Илларион писал епископу Виктору (Островидову), и другим лицам. В достаточно резких выражениях порицал он позицию раскольников и напоминал им безгласие епископата в синодальные времена, когда перевод архиереев на другие кафедры считался обычной практикой. В одном из своих писем владыка Илларион так писал об учинивших новый раскол: «Сами в яму попадают и за собой других тащат». В двух своих письмах 1928 года владыка Илларион недвусмысленно критикует новое разделение в Церкви и личные действия митр. Иосифа. «Что реку о сем. А то, что всем отделяющимся я до крайней степени не сочувствую. Считаю их дело совершенно неосновательным, вздорным и крайне вредным. Не напрасно каноны 13-15 Двукратного Собора определяют черту, после которой отделение даже похвально, а до этой черты отделение есть церковное преступление. А по условиям текущего момента преступление весьма тяжкое. То или другое административное распоряжение, хотя и явно ошибочное, вовсе не есть «казус белли». Точно также и все касающееся внешнего права Церкви (т. е. касающееся отношения к государственной политике и под.) никогда не должно быть предметом раздора. Я ровно ничего не вижу в действиях митр. Сергия и Синода его, что бы превосходило меру снисхождения или терпения. Ну, а возьмите деятельность хотя бы Синода с 1921 по 1927 г. Там, пожалуй, было больше сомнительного, и однако ведь не отде­лялись. А теперь будто смысл потеряли, удивительно, ничему не научились за последние годы, а пора бы, давно пора бы… Утверждаются часто на бабьих баснях… Что поделаешь. Ухищрения беса весьма разнообразны. А главное, есть терциус гауденс, и ему-то все будто подрядились доставлять всякое утешение. Да, не имеем мы культуры и дисциплины. Это большая беда…»; «Открыточку Вашу получил. Рад, что письмо мое Вы получили, которое долго ждали, но только что не по моей вине долго до­ждаться не могли. Больше тут Ваши приятели виноваты, которые совсем нехорошо поступают, что хоть не пиши совсем. Ну, еще какие письма получил, то скажу так. Везде писаны пустяки, кто напротив пишет. Какую штуку выдумали. Он мол отступник. И как пишут, будто без ума они. Сами в яму попадают и за собой других тащат. А Осиповы письма уж очень не понравились. Будто и не он пишет вовсе. У него будто злоба какая. И самый главный грех тот, что его на другую должность перевели. Значит и отступник. Это глупость. Что и других переводят, так что ж делать, поневоле делают, как им жить дома нельзя. Допрежде по каким пустякам должность меняли и еще рады были, а теперь заскандалили. А теперь для пользы дела, не по интересу какому. Лучше дома жить, это зависит. С ним ничего не поделаешь, хоть об стенку лбом бейся, все то же будет. Значит, ругаются по пустякам и зря, вред себе и другим делают. Так-то, дорогой мой».

Серафим, архиепископ (Самойлович Семен Николаевич, 19.07. 1882 — 4.11.1937). Род. в Миргороде Полтавской губ. Окончил Пол­тавскую духовную семинарию (1902), назначен учителем Уналашинской (с 1902), затем Ситкинской (с 1.07.1905) русских школ на Аля­ске. Пострижен в монашество (25.09.1905). Рукоположен в иеромо­наха с причислением к Ситкинскому архиерейскому дому (2.10. 1905). Миссионер в Северной Америке (1905-1908). Наместник (с 1910), затем игумен (с 6.05.1912) Ярославского Толгского мона­стыря; назначен настоятелем Угличского Покровского монасты­ря (5.09.1915), возведен в сан архимандрита (29.06.1916), Хирото­нисан в епископа Угличского вик. Ярославской епархии (15.02. 1920). С июля 1922 в заключении в Ярославской тюрьме. В 1924 возведен в сан архиепископа. В декабре 1926 был арестован, через 3 дня освобожден. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя с 29.12.1926 по 7.04.1927. В марте 1927 был вызван в Москву, на 3 дня задержан, содержался во внутренней тюрьме ОГПУ. С кон­ца 1927 находился в оппозиции митр Сергию, отделился от него в составе ярославской группы (6.02.1928). Арестован 17.02 1928, со­слан в Буйнический Свято-Духов монастырь под Могилевом. Поста­новлением сергианского Синода (от 11.04.1928) лишен кафедры и запрещен в священнослужении. В «Послании ко всей Церкви» (от 20.01.1929) продолжал обличать политику митр. Сергия. Вновь аре­стован 27.02.1929, по пост. КОГПУ приговорен к 5 годам лагеря. В заключении на Соловках, был на общих работах, стал инвалидом (перелом ребер). Осенью 1931 переведен на материк — командировка «Новая биржа» (близ Май-Губы) — на инвалидные работы. В марте 1932 освобожден из лагеря и сослан на 3 года в Северный край, где возглавил тайную церковь, ставил священников, совершал постриги. Арестован 21.05.1934 в Архангельске, по пост. КОГПУ (от 1.06.1934) приговорен к 5 годам лишения свободы. В заключении в Сусловском отделении Сиблага. По пост. Ос. Тр. УНКВД по Ново­сибирской обл. (от 28.10.1937) приговорен к ВМН. Расстрелян 4 но­ября 1937.

Димитрий, архиепископ (Любимов Дмитрий Гаврилович, 15. 09.1857-17.05.1935). Род. в Ораниенбауме Петергофского у. Санкт-Петербургской губ. в семье протоиерея. Окончил Петербургскую ду­ховную семинарию (1878) и Петербургскую Духовную академию (1882) со степенью кандидата богословия. Псаломщик церкви при русском посольстве в Штутгарте (с 23.03.1882), учитель латинского языка в Ростовском духовном училище (с 10.09.1884). Рукоположен и назначен священником придворной Пантелеймоновской церкви в Ораниенбауме (6.05.1886), в то же время — законоучитель Ораниен­баумского городского училища (с 30.05.1886). Настоятель Ораниен­баумской церкви Св. Архангела Михаила (с 5.09.1895), священник Покровской церкви в Санкт-Петербурге (с 12.09.1898). Возведен в сан протоиерея (14.05.1903); помощник благочинного IV округа Петрограда (с 14.10.1915), настоятель Покровской церкви (май-сентябрь 1922), поддерживал Петроградскую автокефалию. Аресто­ван, отправлен (6.09.1922) в ссылку в Уральск и Теджен (Туркестан) на 3 года. Освобожден 1.03.1925, вернулся в Ленинград, служил в Покровской церкви. Принял монашеский постриг, возведен в сан архимандрита (декабрь 1925). Хиротонисан в епископа Гдовского вик. Ленинградской епархии (12.01.1926). Вместе с еп. Нарвским Сергием (Дружининым) подписал акт об отходе от митр. Сергия (26.12.1927). После ареста митр. Иосифа (Петровых) фактически возглавил иосифлянское движение. Постановлением сессии Св. Си­нода (от 30.12.1927) запрещен в священнослужении, что было под­тверждено новым постановлением от 23.03.1928. В начале января 1929 возведен митр. Иосифом (Петровых) в сан архиепископа. Арестован 29.11.1929 по делу церковной группы «Защита Истинного Православия». По пост. КОГПУ (от 3.08.1930) приговорен к ВМН с  заменой, ввиду преклонного возраста, на 10 лет лагеря. В заключе­нии на Соловках (24.09-22.11.1930). Затем в Бутырской тюрьме Мо­сквы (ноябрь 1930 — сентябрь 1931). Проходил по делу «Всесоюзного центра «Истинное Православие». По пост. КОГПУ (от 3.09.1931) приговорен к 10 годам лишения свободы. В заключение в Ярослав­ской тюрьме особого назначения, где умер 17 мая 1935. Канонизиро­ван РПЦЗ (1981).

Сергий, епископ (Дружинин Иван Прохорович, 20.06 1863 — 17.09.1937). Род. в с Новое Село Бежецкого у. Тверской губ. в крестьянской семье. Имел домашнее образование, работал вагоновожатым конки. Послушник Валаамского монастыря (с 1881). Насельник Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом (с 09.09.1887). Принял монашеский постриг (24.09.1894), назначен помощником ризничего, возведен в сан иеродиакона (20.11.1894), иеромонаха (с 24.04.1898), назна­чен ризничим (9.01.1902), архимандрит (с 1904). Настоятель пусты­ни (6.05.1915-1919), Одновременно служил в храмах Константиновского дворца Стрельны и Павловского дворца (с 1898). Духовник великих князей Константина Константиновича, Дмитрия Константиновича и членов их семей (апрель 1900 — весна 1918). Отказался уехать в Грецию по приглашению королевы эллинов Ольги Кон­стантиновны (1917). Настоятель церкви Св. Андрея Критского в п. Сергиевка (Володарский) в 1919 — октябре 1924. Хиротонисан патриархом Тихоном в епископа Нарвского вик. Ленинградской епар­хии (24.10.1924). Вместе с еп. Димитрием (Любимовым) подписал акт отхода от митр. Сергия (26.12.1927). После постановления сес­сии Св. Синода (от 30.12.1927) о запрещении в священнослужении заявил о раскаянии. В начале января 1928 запрещение было снято, назначен епископом Копорским вик. Ленинградской епархии. Вновь присоединился к иосифлянам после письма митр. Иосифа (Петро­вых) (от 7.01.1928) с одобрением отхода. Митр. Сергием и Св. Сино­дом уволен с кафедры и запрещен в священнослужении (27.03.1928). После ареста архп. Димитрия (Любимова) (ноябрь 1929) возглавил иосифлян. Арестован 7.12.1930, по пост, КОГПУ (от 8.10.1931) при­говорен к 5 годам лишения свободы. В заключение в Ярославской тюрьме. Находился в больнице Бутырской тюрьмы (21.01-26.04. 1935). По пост. ОСО НКВД (от 7.10.1935) по отбытии срока отправ­лен в ссылку в Марийскую область на 3 года. Совершал тайные службы. Вновь арестован 7.09.1937 по обвинению в организации и руководстве «контрреволюционной группой» из верующих. По пост Тр. УНКВД по Марийской АССР (17.09.1937) приговорен к ВМН. Расстрелян 17 сентября 1937 в Йошкар-Оле. Канонизирован РПЦЗ 1981.

Алексий (Симанский Сергей Владимирович, 27.11.1877-17.04.1970) — Патриарх Московский и всея Руси. Род. в Москве. Окончил Московский Николаевский лицей, юрид. факультет Московского университета (1899), Московскую дух. ак. (1904) со степенью канд. богословия. Пострижен в мо­нашество (1902), рукоположен в иеромонаха (1903). Работал по учебному ведомству. Еп. Тихвинский вик. Новгородской епархии (с 1913), еп. Ямбургский (1921). В июне 1922 после ареста митр. Вениамина возглавил Петро­градскую епархию, вел переговоры с обновленцами, вскоре порвал с ними и оставил пост. Арестован 21.10.1922, сослан на 3 года в Семипалатинск. Архп. Хутынский, управляющий Новгородской епархией (с 1926); постоян­ный член Временного Патриаршего Св. Синода при митр. Сергии (с июля 1927). Митр. Старорусский (с 18.05.1932), митр. Новгородский (с 11.08.1933), митр. Ленинградский (с 5.10.1933). В составе архиерейской делегации присутствовал на приеме у Сталина (сентябрь 1943). Согласно Патриаршему завещанию — Местоблюститель, Патриарх (с 2.02.1945). Умер 17.04.1970 в с Лукино (ныне Солнцевский район Москвы).

Некоторые подробности об «иосифлянском» расколе и его лидере митрополите Иосифе: «В 1920-1921 гг. архиепископ Иосиф был назначен архиепископом Рос­товским, викарием Ярославской епархии. С 1920 по 1925 гг. он временно управлял епархией Новгород­ской и Старорусской. Во время обновленчества архиепископ Иосиф затворился в Угличском Алексеевском монастыре и оттуда управлял епархией, не участвуя активно в борьбе с обновленчеством, но и не сочувствуя ему. Впрочем, держался он так, что завоевал доверие митрополита Петра Крутицкого, которые в своем завещании от 6 декабря 1925 года поставил его третьим кандидатом в Заместители Патриаршего Местоблюстителя. В августе 1926 года архиепископ Иосиф был назначен митрополитом Ленинградским и 29 августа прибыл в Ленинград. Вечерок этого дня (канун памяти св. Александра Невского) и утром в день праздника он совершил торжественное богослужение в Троицком соборе Александро-Невской Лавры. Ленинградцы, давно уже не имевшие своего митрополита, встретили новоприбывшего с большой радостью, как стойкого борца за чистоту православия. Несмотря на дождь, улицы и площадь около собора были заполнены народом; многие подходили под благословение со слезами. К сожалению, такой прием имел дурные последствия для митрополита Иосифа: он приписал своим личным достоинствам чувства, вызванные им, как православ­ием святителем, и счел себя незаменимым в Ленинграде. 31-го августа митрополит Иосиф выехал обратно в Ростов, чтобы проститься с прежней паствой и подготовиться к переезду, но обстоятельства сложились так, что вернуться в Ленинград он не мог. Целый год он управлял епархией через своих викариев, приезжавших к нему в Ростов. Такое ненормальное положение грози­ло затянуться надолго. Ввиду этого, Священный Синод под предсе­дательством митрополита Сергия 17 сентября 1927 года, постановил «по соображениям большей пользы церковной» перевести митрополита Иосифа в Одессу. Случайно или по чьему-то умыслу, своевременно отправленное письмо с указом было доставлено с большим опозданием. Митропо­лит Иосиф узнал о назначении через третьи руки и воспринял его как величайшую несправедливость, как следствие интриги. Под влиянием такого убеждения, он 28 сентября 1927 года написал митрополиту Сергию письмо, в котором, со свойственной ему го­рячностью протестовал против перевода. Волновавшие его чувства митрополит Иосиф излил перед прие­хавшим к нему викарием, епископом Дмитрием Гдовским, а тот, возвратившись в Ленинград, рассказал прихожанам о настроении митрополита. Безусловно, и перед ростовскими знакомыми митрополит Иосиф не скрывал этих чувств и подозрений. Поэтому, хотя он и отрицал свою прикосновенность к начавшимся вскоре волнениям в Ленинграде и к дурному приему, который ростовчане оказали вновь назначенному к ним епископу Иннокентию (Летяеву), — все же и то, и другое, несомненно, произошло под его нравственным, хотя, может быть, и невольным, влиянием. Была и другая причина, приведшая митрополита Иосифа к конф­ликту с церковным руководством. Митрополит Иосиф, чуть ли не с самого вступления митрополита Сергия в управление Русской Православной Церковью, относился к нему настороженно, не одоб­рял многих его мероприятий, не доверял ему. Благодаря этому недоверию он и начал искать тайные пружины в распоряжении о своем переводе, а некоторые действия Заместителя, вынужденные требованиями момента, рассматривал чуть ли не как сознательное предательство Церкви Божьей. Такая постановка вопроса имела громадное значение для многих, пожалуй, для большинства отделившихся. Редкие решились бы порвать с законной церковной властью только из-за несправедли­вости, причиненной хотя бы и любимому архипастырю. Другое дело, когда эту власть обвиняют в совершении определенно противоканонических деяний, когда дело представлено так, то отделение является как бы долгом каждого православного христианина. Правда, в начале Ленинградского раскола митрополит Иосиф, как будто избегал окончательного разрыва: одобрив в частных письмах отход Ленинградских епископов и благословив их не подчиняться последовавшему затем запрещению митрополита Сергия, сам он открыто не порывал с ним и, пока было возможно, отрицал свое влияние на викариев. Впрочем, письма, которые он за этот период написал митрополиту Сергию, почти не оставляли надежды на мирный исход конфликта. Тон писем митрополита Иосифа резко обличительный, и, в то же время, в них много личного. При чтении этих писем подчас становится просто жалко издергавшегося старика, особенно когда он пишет о насильственной разлуке с полюбившими его ленинградцами и ростовчанами, или когда говорит, что его «соблазняет сейчас одно законное для всякого человека желание – не пропасть совсем от нужды и голода». Однако, очень заметно, что все ожидаемые трудности, так же, как ранее перенесенные страдания, на которые митрополит Иосиф ссылается, — все это сильно преувеличено. Такие высказывания говорят прежде всего о повышенной возбудимости писавшего, не дающей ему возможности спокойно обсудить создавшееся положение. Ведь его переводили не в какой-то маленький, глухой городишко, в Одессу, где погибнуть от нужды ему бы, конечно, не дали; неприятностей он до сих пор перенес гораздо меньше, чем многие другие. Так же не выдержано и логически не обосновано его утверждение, ставшее впоследствии одним из тезисов иосифлянства, — утверждение о том, что канонические правила запрещают переводить епископов. Ведь если бы он действительно считал это законом, не терпящим исключений, то обязан был бы заявить протест еще тогда, когда его из Ростова перевели в Ленинград. Затем в письмах ясно проглядывает мысль, что митрополит Иосиф является одним из Заместителей Патриаршего местоблюстителя и в качестве такового служит предостережением митрополиту Сергию о возможности его духовного падения. Другими словами, по мнению митрополита Иосифа, он может в любой момент предъявить свои права на возглавление Русской Православной Цер­кви не только в случае физической невозможности митрополиту Сергию управлять, но и если совершится его «духовное падение». А кто будет определять, совершилось ли это падение? Опять ми­трополит Иосиф. Это было уже похоже на самомнение, закрывавшее возможность видеть собственные грехи. Той же чертой характера митрополита Иосифа, заставившей его потерять чувство веры, можно, пожалуй, объяснить и чрезвычайную язвительность его упреков и обвинений. Его эпитеты доходят в отдельных случаях до возмутительной грубости; он не стесняется в выражениях, даже если они относятся к Церкви. «Будто и не он пишет вовсе. У него будто злоба какая», — замечает по этому поводу архиепископ Илларион (Троицкий). Следствием такого состояния духа явилось отделение. 24 ян­варя 1928 года митрополит Иосиф, вместе с митрополитом Агафангелом и его викариями, подписал акт отхода от Заместителя Пат­риаршего Местоблюстителя, митрополита Сергия. Но он пошел даль­ше своих сотоварищей. В то время как они официально пробыли в разделении немногим более трех месяцев, митр. Иосиф остался в нем до конца жизни, теперь уже открыто возглавив названный его именем раскол. 14/27 марта 1928 года, сессией Священного Синода было выне­сено постановление о лишении митрополита Иосифа кафедры и запрещении его в священнослужении; он, как раньше его Викарии, не подчи­нился этому постановлению. С февраля 1928 года митр. Иосиф проживал в Николо-Моденском монастыре Новгородской губернии, в 35-ти верстах от своего род­ного города Устюжны, затем выбыл в Казахстан, Там он прожил несколько лет недалеко от Аральского моря, работал бухгалтером на Медном комбинате. Год смерти его неизвестен».

#История_РПЦ